Освоение Русского Сибирского Севера
(XIII - XVII ВВ.)

Первые восточные славяне проникли на Европейский север, видимо, еще в VI в. Готский писатель того времени Иордан сообщает, что племена славян вели торговлю с Югрой. Как тогда называли район Большеземельской тундры, Полярного Урала и Зауралья. Достоверные сведения об этом имеются в новгородских грамотах XI в., относящихся к периоду начала расцвета Великого Новгорода. В то время бояре и купцы посылали дружины смердов и вольных людей для организации зверовых и рыбных промыслов, а также для сбора дани в виде пушнины с местного населения. Так, например. В новгородской летописи того времени упоминается плавание 1032 г. новгородского посадника Улеба на восток от устья северной Двины к "Железным Воротам". Последние, по мнению В.Ю. Визе, представляют собой какой-то путь в Зауралье, через горы Полярного Урала, по предположению М.И. Белова - пролив Карские ворота на новой Земле. В другой новгородской грамоте 1137 г. указывается, что "ходиша люди старии воевати на Югру и Самоядь".

К концу XII в. весь район Большеземельской тундры, Печора, Полярный Урал и Приобское Зауралье были, по-видимому, полностью подчинены новгородцам, собиравшим дань с местного населения. Но новгородская вольница здесь не остановилась, она продвигалась все дальше и дальше на восток - туда, где ее не могла достать тяжелая и властная рука "больших людей Новгородских".В четвертой новгородской летописи упоминается большой поход 1263 - 1264 гг. новгородской дружины на восток в низовья р.Оби "Той зимы с Югры Новгороди приихаши. Дети бояршиа и молодши люди и воеводи... воеваше по Оби реки и до моря, а другая половина рати на верх Оби воеваша".

Особенно энергично происходило проникновение русских в Зауралье после основания в 1435 г. Соловецкого монастыря, ставшего главным военным и торговым форпостом Новгорода на Европейском Севере. Отважные землепроходцы на ладьях-кочах ходили не только вдоль морского побережья на восток, но пускались и в открытое море на север и северо-восток. Во время этих плаваний русскими были открыты острова Новая земля и Шпицберген, вероятно известные им еще в XIII в., т.е. задолго до того, как об этих землях узнали в Западной Европе. Англичанин Стифен Борро, один из первых западноевропейских мореплавателей, в 1556 г., неудачно искавший морской путь из Европы в Индию вокруг северных берегов Евразии, писал, что он встретил у берегов Колы и Мурмана до 30 русских парусных ладей, а в Мезенском заливе более 20. При дальнейшем плавании на восток Борро подошел к неизвестной ему земле, у которой тоже встретил русскую ладью. Находившиеся в ней люди рассказывали, что эта земля называется "Новой Землей", и к ней люди рассказывали уже давно ходят русские на промысел "рыбьего зуба", как тогда назывались моржовые клыки, ценившиеся дороже слоновой кости.

Для торговли и сбора дани русские ходили морем на восток вдоль полярного побережья до Карской губы, далее волоком по системе рек Мутной и Зеленой пересекали южную часть нередко блокированного льдами (с севера) п-ова Ямал и попадали прямо в Обско-Тазовские губы.

Здесь при устье р. Таз, вероятно, еще в XIV в. возник торговый поселок, где велся меновой торг с местным и приезжим с Енисея населением. Поселок этот рос, развивался и в самом начале XVII в. (в 1601 г.) был превращен в укрепленный порт - г. Мангазею, куда московское правительство назначило своего официального представителя - воеводу - и достаточное количество войска для охраны. "Государь, царь и великий князь Борис Федорович Всея Руси - так гласит наказ 1603 г. - велел Федору Юрьевичу Булгакову

« быти на своей государевой службе в Мангазее..., а служилых людей козаков и стрельцов с отаманом велено послать 50... да с Березова с отаманом 50... Будучи в Мангазее над служилыми людьми смотрети и беречи накрепко, чтобы они не воровали и не грабили мангазейской самояди и торговым людям насильства не чинили. А береженье в остроге держать великое... чтобы по караулам были сторожи крепкие... И ныне государь, царь и великий князь Всея Руси указал в Мангазее поставить гостиный двор торговати с самоядью... А как они свои товары испродадут ...с тех торговых людей десятинную пошлину сбирати... и давать им пропускные грамоты..."

К началу XVII в. Мангазея представляла собой крупный торговый и административный центр. Это был город более чем с 500 жилых домов и крепостью-острогом, обнесенным крепкой деревянной стеной с пятью башнями. Внутри ее располагались воеводский и гостиный дворы. Съезжая изба. Таможня и другие официальные учреждения. Здесь жило более 1000 человек. А во время ярмарки в период навигации собиралось до 2350 одних только торговцев. Торговые обороты этого первого в мире заполярного города достигали 100 тыс. рублей, что по тому времени составляло громадную сумму, равную многим десяткам миллионов рублей на современную валюту.

Раскопки в Мангазее, предпринятые в 1968 году археологической экспедицией Арктического и Антарктического института под руководством профессора Белова, обнаружили существование рудного двора, где велась плавка медной руды на медь. Анализ найденных при раскопках остатков меди показал в ней присутствие никеля, что характерно для окисных медных руд Норильска. Эти руды выходят на поверхность у подножия горы Рудной и хорошо заметны ярко-зелеными и синими расцветками. Во времена Мангазеи, да и позднее, вплоть до нашего времени, через Дудинку шел зимний торговый путь на Хатангу мимо Норильска. При этих обстоятельствах добыть и вывезти несколько нарт богатой руды не составляло труда для предприимчивых людей. В 19 веке дудинский купец Киприян Сотников заложил на месте старинных разработок мангазейских рудознатцев штольни...

Многочисленные парусные суда-кочи доставляли в Мангазею морем хлеб и другие продукты, а также различные товары, нередко иностранного происхождения. Весь путь от Архангельска до Мангазеи продолжался при благоприятных обстоятельствах всего 4 недели, как это видно из отписки 1616 г. Тобольского воеводы Куракина в Москву.

"От Архангельска города в Мангазею во всея годы ходят кочами многие торговые и промышленные люди со всякими немецкими товарами и хлебом. А поспевают морем в Карскую губу от городу в две недели. А из Карской губы в Мутную реку вверх до волоку ходят пять ден, а волоком идти и кочи таскать версты полторы. А переволокши с волоку опуститься кочами в Зеленую реку и идти вниз четыре дни. А от Мутные реки до Мангазеи ходу две недели".

Опираясь на Мангазею, русские землепроходцы постепенно стали проникать все дальше и дальше на восток в пределы собственно Таймырского края. Они поднимались вверх по р.Таз, откуда волоком перебирались на реку Турухан, а по последней плыли вниз до впадения ее в реку Енисей. Здесь при устье р. Турухан в 1609 г. был основан г. Туруханск, который с 1672 г. и до конца XIX века был главным административным центром всей Енисейско-Ленской области, называвшейся тогда Туруханским краем.

Из Мангазеи и Туруханска русские землепроходцы спускались вниз по Енисею до его устья, а, поднимаясь вверх по правым притокам этой реки, целой системой волоков вскоре проникли на Лену, Пясину, Хатангу и Анабар. Так, уже в 1610 г. двинянин Кондратий Курочкин спустился вниз по Енисею до его устья и прошел морем па р. Пясину, как это видно из грамоты 1616 г. (Миллер, 1941, стр. 232-233). "...Сказывал де двинянин, торговый человек Кондрашко Курочкин, в прошлом де 118 году был он в Мангазее, а из Мангазеи прошел на Енисею к Николе на Турухан. И он Кондрашко поговори с двиняны торговыми людьми с Осипко Шипуновым со товарищи, сделали кочи и пошли на промысел в реку в Пясину и шли вниз по Енисею до Енисейскова устья четыре недели и пришли на Енисейское устье во Петрово заговенье... И устье де Енисейское занесло от моря льдом, а лед был в толщину сажен 30 и более. А падает до Енисея в морскую губу Студеного моря, которым ходят немцы из своих земель кораблями ко Архангельскому городу. А проезд с моря к Енисейскому устью есть. И стояли они на Енисейском устье за льдом недель пять... был без перестани ветер с сиверу и хотели было назад воротитца. Да как потянул полуденный ветер и тем ветром лед из устья отнесло в море. В те поры и большими кораблями из моря в Енисею пройти было мочно. А Енисея де глубока, кораблями по ней ходить мочно же... И отнесло де лед от устья одним днем и они де выстали из Енисея и поворотили вправо и шли подле берег губою два дни, да выехали в речку Пясину. А Пясина в море падает одним устьем, а как де из Енисея лед в море унесло, в те поры лед и из Пясины вынесло". С Енисея морским побережьем, а также реками и волоками русские проникли таким образом на Пясину, а оттуда и на Хатангу. Памятниками этого проникновения остались названия рек и речек, например "Волочанка" и "Волочок", кое-где сохранившиеся до наших дней.

В низовьях Енисея русские поднимались вверх по его правому притоку, р. Дудинке, до Боганидского озера, откуда вверх по р. Вологочан (в настоящее время Болгохток - Н.У.) волоком переваливали в другую р. Вологочан, впадающую в южную часть Пясинского озера. Название речек "Вологочан" является, несомненно, старинным русским названием "Волочан", искаженным впоследствии местным населением. Разделены эти речки низким заболоченным перевалом длиной около 1,5 км, который не мог служить препятствием для предприимчивых людей того времени. Из Пясинского озера они попадали в р. Пясину, а по ее правым притокам, рекам Дудыгте и Аваму через ряд озер и нешироких волоков переваливали уже в систему р. Хатанги - р. Хету. Левый ее приток - р. Волочанка, входившая в этот путь, до сих пор сохранила свое древнее название.

В 1935 г. этим путем доставлялись грузы с Енисея на Хатангу. Существовал даже проект использования его с целью создания сплошного Южно-Таймырского водного пути (Гидр. упр. ГУСМП, 1936), однако трудности и дороговизна работ в условиях вечной мерзлоты и полного бездорожья, а также быстрое развитие морского пути через пролив Вилькицкого заставили отказаться от этого плана. Тем не менее путь с Пясины на Хатангу был обстоятельно изучен и для него составлены лоцмейстерские карты. Оказалось, что волок, соединяющий Пясинский и Хатангский бассейны, имеет протяжение всего 2176 м, из них 906 м идет по озерам, 300 м - по болотам и всего 970 м-по низменной тундре. Столь же невелик и носит такой же характер волок по системе речек Вологочан из бассейна Енисея в Пясинский. Очевидно, Южно-Таймырский водный путь широко использовался в древнее время, когда реки являлись путями сообщения, а "переволакивание" ладей я грузов по водоразделам из одной речной системы в другую было основным способом передвижения славян уже в древнейшие времена. Таков был знаменитый путь "из варяг в греки" по системам Волхова и Днепра, волоки по рекам Мутной и Зеленой на Ямале, с Таза на Турухан в бассейн Енисея, с верховьев р. Нижней Тунгуски на Лену через Переволочное и т. д. Южно-Таймырским путем русские проникли на Хатангу, вероятно, вскоре после того, как они вышли с Таза на Енисей, т. е. в самом начале XVII в. Об этом, например, свидетельствует сообщение представителя одной английской торговой компании Логана, в 1611 г. посетившего г. Пустоозерск, где ему один пермяк рассказал о существовании на востоке от р. Пясипы другой большой реки, называемой Хатангой (Визе, 1948).

В начале Енисейско-Хатангского водного пути вскоре было основано укрепленное селение Дудинское. По одним сведениям оно было заложено в 1667 г. стрельцом Иваном Сорокиным, который был послан Енисейским воеводой на Пясину и Хатангу для сбора дани среди туземного населения. Сорокин построил на нагорной стороне Енисея у устья р. Дудинки ясачное зимовье, ставшее вскоре важным торговым центром Енисейского севера. По другим сведениям Дудинка возникла еще ранее, вскоре после плавания на низ Кондратия Курочкина.

Вообще в официальных источниках того времени многие события упоминаются со значительным опозданием. Так было с Мангазеей, официально основание которой относится к 1601 г.; так это было и с Дудинкой. Даже плавание Кондратия Курочкина в низовья Енисея в 1610 г. было далеко не первым, ибо на карте Сибири голландца Исаака Массы, составленной не позднее 1609 г. исключительно по русским данным, уже достаточно правильно нанесены низовья и устья как Енисея, так и Пясины (Визе, 1948).

Ряд поселений уже существовал и на пути волока между реками Пясиной и Хатангой. Об этом свидетельствуют развалины изб и целых поселков с обширными кладбищами, найденные гидрографической экспедицией Главсевморпути при исследовании Южно-Таймырского водного пути (Гидр. упр. ГУСМП, 1936). Это явно говорит об оживленном движении и жизни здесь в прежнее время, когда этот путь являлся тем основным, по которому шли русские землепроходцы с Енисея на Хатангу, Анабар и Оленек, где тоже было немало поселков. Следы их отмечали в своих отчетах еще участники Хатангского отряда Великой Северной экспедиции 1733-1743гг. Опыт плавания Кондратия Курочкина и других показывает, что морской путь вдоль побережья в обход Таймырского полуострова был неимоверно труден и едва ли кому-либо удавалось пройти дальше Таймырского залива на восток морем. Автор склонен считать, что находки зимовья, снаряжения и старинных вещей у восточных берегов Таймыра на северном о. Фаддея и в заливе Симса (Белов, 1951; Окладников, 1951) - это следы похода русских, пришедших, скорее всего речным путем и волоками с Енисея на Хатангу, откуда они двигались на север уже морем вдоль восточного побережья Таймыра на поиски новых земель. Если бы эти люди шли все время морским путем, то должны были плыть на кочах или других крупных судах. Однако каких-либо следов таких судов не обнаружено, найдены только обломки лодки, сделанной на нагелях без железных креплений (Окладников, 1951). Среди остатков пушнины не было ни шкур, ни волос белых медведей (Фоканов, 1951), множество которых бродило тогда по побережью и с которыми неизбежно должны были сталкиваться все, кто плыл морским путем. На изобилие белых медведей у Таймырского побережья даже сто лет спустя указывает участник Великой Северной экспедиции лейтенант Василий Прончищев. Он писал в своем дневнике, что на не взломанных льдах у островов Фаддея и Самуила на восточном побережье Таймыра "якобы какая скотина бродило много белых медведей" (Визе, 1948, стр. 71). Зато среди имущества зимовья о. Фаддея были обнаружены остатки шкур соболей, которые и сейчас водятся по Анабару. Значит именно речным путем, через волоки, а не морем ходили русские люди на Хатангу. Значительную роль в деле освоения Енисейско-Ленского севера сыграл монастырь, основанный при устье р. Нижней Тунгуски, против г. Туруханска. Уже в XVI в. приписанные к монастырю служилые и работные люди занимались широким промыслом рыбы и морского зверя в Енисейском заливе и по р. Пясине. Здесь всюду было разбросано большое число промысловых изб, становищ и целых селений, остатки которых еще в 1922 г. встречала экспедиция И. Н. Урванцева. В 1619 г. по донесению тобольского воеводы Ивана Куракина, опасавшегося за целость сибирских границ, морской путь в Мангазею был закрыт.

"По сибирскому смотря делу, - писал в Москву еще в 1619 г. Куракин,-немцам в Мангазею торговать ездити позволить не мощно, да не токмо им ездити, ино-б, Государь, и русским людям морем в Мангазею от Архангельска города до немцев ездить велеть, чтоб на них смотря немцы дороги не узнали и приехав бы воинские многие люди сибирским городам какие порухи не учинили" (Миллер. 1941, стр. 233). В ответ на это донесение осторожное Московское правительство царя Алексея Михайловича, для которого так свежи еще были воспоминания Смутного Времени и польской интервенции Москвы 1610 г. издало строжайшее распоряжение: "по нашему указу поморских городов торговым и промышленным людям морем в Мангазею ходить не велено. А ведено им ходить через Сибирские городы и через Камень (Урал - Н. У.)
... А буде которые русские люди пойдут в Мангазею большим морем и учнут с немцами торговати помимо нашего указу, а тем их непослушанием и воровством и изменою, немцы или какие иные иноземцы в Сибирь дорогу отыщут, тем людям за их воровство и за измену быти казненными злыми смертьми, а домы их велим раззорити до основания" (Визе, 1948, стр. 43).

На Ямальском волоке в 1620 г. был установлен специальный стрелецкий кордон, который задерживал всех проезжавших. Вместо морского было предложено пользоваться, как видно из указа, речным путем по системе волоков бассейнов Печоры, Камы и Иртыша. Но это было и медленно, и трудно. В результате торговля с Мангазеей стала быстро хиреть и клониться к упадку. Из-за постоянного недостатка хлеба в Мангазее вскоре возник голод, повальные болезни, а в 1642 г. произошел большой пожар, истребивший значительную часть города. В 1654 г. Мангазейский таможенный голова Саблин, жалуясь на пришедшие плохие времена, пишет, что ранее, до закрытия морского пути в Мангазею "проходило морем до 50 кочей и более. А теперь не стало ничего" (Белов, 1956, стр. 114). Закрытие морской торговли остро отразилось на жизни всего Енисейско-Ленского края. Промыслы по Енисею, Пясине и морскому побережью, не имея рынка сбыта, быстро захирели. Жившее в них русское население частью вымерло, частью разбежалось, а частью слилось с местным населением настолько, что совершенно забыло и свой родной язык и обычаи. Однако вплоть до Октябрьской революции в официальных документах пясинское население именовалось "затундринскими крестьянами", считалось и сами считали себя русскими, хотя ни чем не отличались от коренного населения.

С закрытием морского пути дальнейшее освоение русского севера продолжалось с юга, базируясь главным образом на Туруханск и Енисейск. В 1630 г. по распоряжению Енисейского воеводы енисейский казак Михаил Стадухин "со товарищи" пришел на Лену для сбора ясака. Путь их шел по Енисею до Туруханска, а затем по Нижней Тунгуске вплоть до верховьев, откуда отряд волоком пробрался в верховья р. Вилюя, по которой сплыл до р. Лены, где спустя два года, в 1632 г., другой русский землепроходец-казачий сотник Петр Бекетов - основал укрепленный пункт - Якутский острог. Немногим больше 10 лет спустя тот же Стадухин проплыл на кочах вдоль морского побережья от устья р. Лены уже до р. Колымы, а в 1648 г. устюжанин родом, якутский казак Семен Дежнев обогнул северо-восточную оконечность Азии, названную теперь в его честь мысом Дежнева. Таким образом, за 47 лет, протекших от основания Мангазейского острога, русские люди, прошли все северное побережье Сибири протяжением свыше 6000 км вплоть до западных берегов Америки, известных русским задолго до того, как они были колонизованы американцами.

Очевидно, к середине XVII в. вся территория Таймырского края, за исключением, возможно, самых северных ее окраин, п-ова Челюскина, была русским достаточно хорошо известна. Однако сведения о полезных ископаемых края в это время были чрезвычайно скудны.